Рассказ: "Поле мертвых"
Из дневника Николая Ивановича Терехова, командующего взводом иных-оборотней, 1941-1944гг. Мой взвод стоял на восточном участке Сталинградского фронта, где шли упорные бои на удержание Мамаева кургана, считаемой ставкой одним из важнейших позиций в оборонительных порядках города. Каждый день смерть приходила на высоту 102, на которой окопались мои солдаты, и в очередной раз отступала с пустыми руками не в силах совладать с нашей жаждой жизни. Под моим командованием находился не обычный отряд, а рота иных, рота оборотней. Но и нам приходилось туго. Если бы вы знали, какую цену мы платили за возможность увидеть утро следующего дня, продержаться на этой высоте еще одни сутки!
Позади нас расстилалась когда-то белоснежная равнина, ныне вся усеянная трупами тысяч солдат, неделю назад стройными рядами, маршировавшими по обледенелой дороге, выбивая из ее застывшей поверхности осколки льда. Прошло уже несколько дней, как мертвые завладели этим полем. Я иду рядом с мертвыми телами, которые, такое ощущение, постепенно придвигаются к дороге, расчищенной от взорвавшихся снарядов, сломанной техники и людских трупов. Мертвые неторопливо подкрадываются к нам, живым. Страшная картина. С ужасом смотрю на сломанные конечности, разодранные грудные клетки, неестественные позы людей. Особенно страшно смотреть на мертвые лица совсем еще зеленых юнцов, недавно полных энтузиазма и веры в победу, что они обязательно защитят свою страну и родной город, вернутся домой героями, отцы гордо похлопают по плечу, а матери нежно обнимут, и та, красавица из соседнего двора, обязательно обратит внимание на храброго молодца. Теперь же их лица застыли в гримасе боли, а некогда сверкающие блестящие глаза остекленели. Ради чего они умерли, во имя чего погибли? Нельзя отвернуться от этой ужасающей картины. Нельзя просто пройти мимо. Пусть эти мучительные вопросы не дадут покоя до самой смерти!
Жизни большинства из них не принесли пользы, они были всего лишь пушечным мясом, но смерть даст шанс нам на выживание, на победу в этой затянувшейся жестокой войне. После наступления сумерек на поле мертвых предстает зловещая картина разграбления трупов и покушения на их тела. Моим солдатам еще стыдно глядеть друг другу в глаза. Поэтому они предпочитают приходить на поле мертвых по ночам.
Вот мелькнула серая тень, послышался скрежещущий звук лязгающих зубов, раздирающих мертвое тело. Вот оборотень пытается снять с мертвого сапоги. Это получается не сразу. Сапог нужно оставить целым, поэтому он с нечеловеческой силой отрывает ногу у трупа вместе с сапогом. Я окрикиваю его. Он не отвечает, бросает добычу, и в спешке принимая облик зверя, под покровом темноты бесшумно исчезает, мягко ступая по телам погибших. Однажды я застал одного из оборотней на поляне мертвых. Это оказался уже немолодой солдат. Я знаю, что в тылу у него жена и двое детей. Он стоит передо мной, худой, изможденный. На его лице, еще не до конца принявшего человеческий облик, застыла от пронизывающего холода кровь. В наскоро накинутой шинели из кармана торчит пара грязных сигарет только что взятых с трупа. Понимающе посмотрев, отпускаю его.
Минуло несколько дней. У моего молодого радиста появилась новая пара сапог. Юный оборотень, уже без тени стеснения, рассказывает, что эти сапоги снял с тела на поле мертвых. У другого солдата появилась теплая стеганка. Правда, на груди зияет отверстие от осколка снаряда и темнеет большое коричневое пятно. Но она защищает от ветра и холода, и, в конце концов, это то, что поможет ему выжить.
Прошел месяц. Наконец-то потеплело. Уже не слышно звуков перестрелки и летящих снарядов. Сегодня радист сообщил, что блокада прорвана. Гляжу на поле мертвых. На нем остались одни голые останки трупов. От этого оно выглядит еще более страшным. Каждый раз, когда я прохожу мимо него, оно вгрызается в душу и заставляет невольно задуматься о себе. Значит, вот этого мы только и заслуживаем, на это только и способны, что грабить и осквернять, покрытые коркой льда, трупы.
Считают что иные, особенно оборотни, равнодушные существа, совершенно неранимые и бесчувственные. Нет, это не так. Мы просто замкнутые и молчаливые, а вовсе неравнодушные. Просто у нас часто не хватает слов, чтобы выразить свои чувства. Мы молча сидим у костров, наблюдая, как огонь пожирает останки трупов с поля мертвых. В конечном счете, смерть стирает все различия между людьми и иными.
Николай Иванович Терехов, командир взвода, был в 1945 году арестован по доносу. В ходе расследования принято решение о применении высшей меры наказания. Весной, этого же года, развоплощен. Дневник по просьбе обвиняемого был приобщен к делу. Через 52 года он был обнаружен в архивах инквизиции.
